Гарри Поттер и… просто Гарри - Исайкина Светлана (читать книги без сокращений .TXT) 📗
— Если есть на свете что-то, чего Волдеморт не в состоянии понять, это — любовь. Он не осознавал, что любовь такой силы, какую испытывала к тебе твоя мать, оставляет свой собственный след. Не шрам, не какой-нибудь видимый знак… но, когда кто-то любит тебя так сильно, он, даже после своей смерти, защищает тебя своей любовью. Эта любовь пропитала все твое существо. И именно любовь твоей матери стала тем щитом, что отразил смертельное заклятье.
От этих его слов моё раздражение улетучилось (жаль, не захватив с собой головную боль), и, наверное, только тогда я начал осознавать, что произошло. Произошло тогда, пятнадцать лет назад. То, что я не помню, но помнят очень, очень многие.
Я поднял глаза и обнаружил, что Дамблдор нашёл очень интересным хрустальную розу Люпина.
— Что за смертельное заклятье? — спросил я и сразу же почувствовал глупость вопроса. По названию, что ли, не понятно?
Профессор так, наверное, не считал и живо принялся мне объяснять.
— Это одно из трёх непростительных заклинаний, Гарри, за применение которых предусмотрен пожизненный срок в Азкабане. У него не существует контрзаклятия. Блокировать нельзя. За всю историю магии это заклятье пережил один-единственный человек, и он сидит сейчас прямо передо мной.
Кажется, я вздрогнул.
— Весело, — тоскливо протянул я, — а этот шрам, значит…
Дамблдор кивнул.
— Да. И это тоже ещё одно исключение из правил. Смертельное заклятие не оставляет следов. И поэтому ты такой уникальный, Гарри. Поэтому ты так известен. Не думаю, что это слишком польстит тебе, но тебя называют — «Мальчик Который Выжил».
— Да уж… — это всё, что я смог сказать. А я ещё считал этот шрам клёвым…
— Вот почему та девка на тебя так пялилась, — протянул Пат, — ты, что же, для колдунов — национальный герой?
— Угу, — я мрачно поглядел на Пата, — меня хлебом не корми, дай погеройствовать. Как Геракл, злодеев давил уже в люльке.
— И что он тебе ещё сказал? — спросила Лу.
— Стал объяснять, почему отдал на воспитание Дурслям. Так как защиту дала мне мама, а тётя Петуния — какая-никакая, а её родная сестра, то до семнадцати лет под одной с ней крышей я в безопасности. Или что-то в таком духе.
— Почему до семнадцати? — не понял Пат.
— Совершеннолетие. У волшебников совершеннолетие наступает в семнадцать. Он и не собирался мне ничего говорить до семнадцатилетия, чтобы…
— Чтобы ты не зазнавался! — язвительно вставил Пат.
— Рэндом, я сейчас в тебя чем-нибудь запулю!
— Не буду обманывать тебя, Гарри, что не предполагал, что твои тётя и дядя постараются скрыть сам факт, что ты и твои родители были волшебниками. Что они будут не самыми лучшими опекунами. Оставляя тебя на пороге дома твоих дяди и тёти, я заранее знал, что так будет. Но всё это я сделал лишь для твоей безопасности.
— Где-то я уже это слышал… — пробормотал я. И тут вспомнил, — а что мой крёстный?
Дамблдор заулыбался.
— Сириус. Конечно, он очень рвался забрать тебя от родственников, и мне едва удалось его убедить не делать этого… пока. Но уверен, что он не раз нарушал мой запрет и навещал тебя.
— Меня никто не навещал, — возразил я.
— О, не сомневайся, у твоего крёстного есть свои секреты. Не сомневаюсь, что вы скоро познакомитесь.
Мы сидели молча за столом.
— И что теперь? — спросил Пат.
— Я не знаю, — честно ответил я, — не знаю. Всё так … странно. Будто выбили почву из-под ног. Жил себе, жил, а потом — ба-бах — а ты волшебник! А ты победил страшного тёмного колдуна. Притом, во младенчестве. Мне кажется, до меня никак это не дойдёт. И, возможно, не дойдёт никогда.
— Ты всегда был тугодумом, Поттер, — съехидничал Пат.
Я не выдержал и кинул в него печеньем.
— И агрессивным! — заявил Пат, закрываясь от новой атаки.
— А ты что думал! — встала на мою сторону Лу, — нелегко быть национальным героем!
Утешила, нечего сказать…
Глава Пятая, в которой я очень похож на своего отца
Прошло относительно три спокойных дня. Спокойных — потому что ко мне не приходили современные волшебники и не раскрывали тайны моей же биографии. Но, в принципе, я сам попросил у Дамблдора время переварить такую информацию. А относительно — ну так с такими друзьями, как Пат и Лу, у меня каждый день как именины в дурдоме. Лу чуть ли не переселилась к Рэндомам и умудрилась разбить три чашки, одну тарелку и сломать фен. А Пат чёрт знает откуда притащил чёрную кошку (он всегда испытывал слабость к этим животным), которая успела всех нас покусать. Лу, по одной ей известным причинам, решила, что кошка ждёт котят. «Время покажет», — сказал ей на это Пат. И назвал кошку Манхэттен по причине, которая осталась для нас загадкой. Мы долго уговаривали дать кошке более кошачье имя, но бесполезно. Если уж Пату втемяшится что-то в голову…
Дурсли меня не трогали, со мной не разговаривали и почти не кормили. Ну, это не страшно, это даже меня устраивало, а покормиться можно и у Пата.
Не мне одному требовалось время на переваривание информации, поэтому о колдовстве мы почти не разговаривали. Я сам удивляюсь, почему — ведь мы всегда с интересом обсуждали всё новое, что происходило в наших жизнях. Одно идёт на ум — это было НАСТОЛЬКО новое, что об этом лучше было помолчать. Лишь изредка проскальзывала эта тема в разговорах, да и то чаще в шутках, типа: «Не нравится мне этот тип, — А давай его сглазим?».
И вот как-то днём мы потащились к Лу. Зачем мы пошли к ней домой, я, честно, не помню. Но это определённо была не наша инициатива, а нашей сумасбродной подруги. Потому что сами мы к ней ходили редко (можно сказать, почти никогда), потому что Лу жила в огромном особняке в Мэйфэр, в этом аристократическом муравейнике, и лично я себя чувствовал там, мягко говоря, не в своей тарелке.
По дороге Пат первым вскрыл больную тему.
— Слушай, Лу, а почему твоя сестра ведьма, а ты — нет?
Проходящая мимо тётка опасливо на него покосилась и поспешила прочь.
— Ты бы, Пат, не орал так, — тихо сказал я, — думаю, сообщество волшебников не слишком обрадуется раскрытию их многовекового секрета.
— Ты что, Поттер, — вылупился на меня мой друг, — даже если я встану посреди Трафальгарской площади и буду в голос орать, что вокруг полно волшебников, мне всё равно никто не поверит!
Логично, не поспоришь.
— Ну, так что, Лу?
— Что, что! — передразнила Лу, — да ничего. Она ведьма, а я — нет. Вот и всё. Да не очень и хотелось, в принципе. Все эти палочки, заклинания…
— И она тоже училась, в … как его … Хогвартсе? — не унимался Пат.
— Нет, она училась во Франции. В какой-то академии.
— А почему не в Англии?
Лу издала что-то среднее между рычанием и фырканьем.
— Пат, зачем тебе это знать? Родилась она во Франции, вот и училась там. Бабушка у нас там живёт. Она — вейла.
— Кто? — одновременно воскликнули мы с Патом.
— Вейла, — терпеливо повторила Лу.
— Это типа ведьма? — уточнил я.
— Вейла — значит вейла! — сердито отрезала наша подруга.
Мы ничего не поняли, но спрашивать больше не стали.
— Это была потрясающая идея, Гарри, — саркастично процедил Пат, — а теперь объясни мне, простому и безгрешному, куда нас занесло?
Мы втроем стояли в отвратительно грязном проулке, подозрительно смахивающем на Лондон. В веке эдак так, шестнадцатом… Не хватает ещё помоев на голову.
Эта улица, казалось, полностью состояла из мелких магазинчиков и лавчонок, которые торговали, судя по витринам, предметами чёрной магии… Я, конечно, не специалист, но если все волшебники пользуются таким товаром, я лучше останусь нечего не подозревающим магглом…
— Дрянной переулок, — неуверенно прочитал я со старой деревянной вывески.
— О да! — воскликнул Пат, — это говорит мне о многом!
